ISSN 2409-5788 (Online)
06.02.1877
<РО ИРЛИ, ф. 100, № 29924. Письмо Татьяны Васильевны Брауде к Ф. М. Достоевскому от 6 февраля 1877 г.>
Его Высокородію
Ѳедору Михайловичу
Достоевскому.
Греческій проспектъ, подлѣ Греческой
Церкви, домъ Струбинскаго, кв. 6.
Здѣсь.
<На лицевой стороне конверта поставлен штемпель: 6 ФЕВ. 1877 С. ПЕТЕРБУРГЪ. — Ред.>
Я знаю, многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичъ, что не имѣю права писать Вамъ; знаю также, что я вотъ теперь пишу, а послѣ буду, пожалуй, раскаиваться; но кто не дѣлаетъ въ жизни оплошностей? Прочтите письмо, и если можете (т. е. найдете нужнымъ), подумайте о немъ. Дѣло въ томъ, Ѳедоръ Михайловичъ, что мнѣ было бы ужасно тяжело лишиться довѣрія къ Вамъ; лишиться этого значило бы тоже самое, что лишиться тѣхъ свѣтлыхъ минутъ, которыя доставляетъ мнѣ Ваша литературная дѣятельность, и за которыя я не стану, конечно, благодарить Васъ. (Это было бы
// л. 1
смѣшно, не правда ли?) Я рѣшилась поэтому написать Вамъ, и написать, какъ Вы сами это увидите, вполнѣ откровенно. И такъ, я сказала, что2 Вы доставляете свѣтлыя минуты; но не это цѣль моего письма; мнѣ хочется, наоборотъ, сказать Вамъ, что, кромѣ этихъ минутъ, Вы доставляете и другія; что Вы возбуждаете такія страданія, которыхъ, я увѣрена, Вы сами ужаснулись бы, если бы знали. Вы оскорбляете, унижаете и подавляете. Вы спросите какимъ образомъ и отчего; но я могу только отвѣтить на первый вопросъ; второй же я сама предлагаю Вамъ.
Ѳедоръ Михайловичъ, я принадлежу къ тому несчастному жидовскому племени, на которое Вы при всякомъ удобномъ случаѣ такъ жестоко нападаете.
// л. 1 об.
Конечно, Вы не распространяетесь; но это понятно; это было бы уже слишкомъ недостойно3 Васъ; къ тому же Вамъ этаго и не нужно; Вы и однимъ словомъ можете выразить довольно. Ваше презрѣніе къ жидовскому племени, которое «ни о чемъ, кромѣ себя, не думаетъ» и т. д. и т. д., очевидно. Ѳедоръ Михайловичъ, Вы психологъ, Вы знаете жизнь, Вы можете, кромѣ того, вникнуть въ такія явленія, въ которыя можетъ вникнуть далеко не всякій; неужели же Вы такъ-таки не видите въ этомъ племени ничего, кромѣ порока? Неужели оно по Вашему одно только безусловное и при томъ неисправимое зло? Подумайте,
// л. 2
подумайте также, что вѣдь это говоритъ Ѳедоръ Михайловичъ Достоевскій; говоритъ тотъ, голосу котораго съ довѣріемъ внимаетъ тысяча другихъ голосовъ. И знаете ли Вы какъ это несчастное племя страдаетъ; знаете ли Вы кто отчасти причиной того, что оно не становится такимъ, какимъ могло бы быть? Я увѣрена, что если бы Вы знали, Вы не могли бы говорить такимъ образомъ. Я могла бы, Ѳедоръ Михайловичъ,4 написать Вамъ нѣкоторые такіе факты, которые были бы для Васъ не безинтересны, которые пояснили бы Вамъ мое письмо, и надъ которыми Вы, можетъ быть, задумались бы.
// л. 2 об.
№ 2
Почему я не дѣлаю этого я и сама не знаю; можетъ быть потому, что это слишкомъ тяжело; а можетъ быть и потому, что это послужило бы въ защиту бѣдныхъ евреевъ; а я защищать ихъ не хочу. Я вижу, Ѳедоръ Михайловичъ, всѣ ихъ недостатки (также и достоинства, конечно), вижу отчего они происходятъ, и люблю Евреевъ не какъ свой народъ, не какъ еврейская патріотка, а какъ того изъ двухъ противниковъ, который значительно слабѣе, а слѣдовательно, и значительно правѣе и несчастнѣе. Я не оспариваю, конечно, того, что во мнѣ говоритъ и личное чувство, куда мнѣ до такого отреченья отъ себя; но я утверждаю только, что меня лично «какъ жидовку»5
// л. 3
труднѣе было бы оскорбить: если бы оскорбленіе не нанесено было всему6 народу, если бы оно нанесено было не Вами, то оно, конечно, не вызвало бы моего письма. —
Подумайте, Ѳедоръ Михайловичъ, находите же Вы убѣдительныя причины, чтобы оправдать какую нибудь несчастную Корнилову, когда судъ обвиняетъ ее; неужели же Вы тутъ видите одно только зло? Неужели то зло, которое существуетъ такъ-таки ничѣмъ не оправдается? Неужели, наконецъ, его можно уничтожить только лишь бичемъ? О нѣтъ, повѣрьте, между евреями, какъ и во всякомъ народѣ, много
// л. 3 об.
дурныхъ, но между ними и много честныхъ, хорошихъ людей; между ними много такихъ, которыхъ заставляютъ сдѣлаться вредными, ни къ чему негодными людьми. Подумайте о томъ, что нападая на евреевъ вообще, Вы нападаете вѣдь и на этихъ; что между ними Вы нападаете и на тѣхъ, которымъ, потому именно, что они глубоко уважаютъ Васъ, это оскорбленіе кажется еще болѣе тяжелымъ. Я знаю, Вы подумаете, что я преувеличиваю, Вы спросите к<акимъ> об<разомъ> ихъ заставляютъ напр<имѣръ> сдѣлаться вредными и безполезными людьми; но я могу отвѣтить Вамъ и на это; начала, такъ кончу. (7
// л. 4
извините, что письмо выйдетъ слишкомъ длин<н>о: я и сама не совсѣмъ оправдываю свою смѣлость).
Представьте себѣ, Ѳедоръ Михайловичъ, какую нибудь дѣвушку, которая живетъ въ провинціи, кончаетъ тамъ гимназію, и выходитъ изъ нея съ сознаніемъ, что она научилась еще не всему; что для честной жизни, той жизни, о которой она мечтала, она должна еще поучиться (вѣдь наши провинціальныя гимназіи до этого уже, слава Богу, дошли)<.> Я не буду говорить о томъ, какъ эта дѣвушка вырывается изъ провинціальной глуши и въ особенности, если она еврейка, изъ семьи: Вы это знаете. —
// л. 4 об.
№ 3.
Такъ вотъ такая дѣвушка пріѣзжаетъ въ Петербургъ; она можетъ поступить въ медиц. академію, можетъ поступить и въ педагогическіе курсы. Докторская карьера ей не нравится или не по силамъ; а она между тѣмъ хочетъ жить своей собственной, а не чужой жизнью. Что же ей остается дѣлать? Поступить въ педагогическіе курсы? Но Вы, Ѳедоръ Михайловичъ, знаете жизнь, Вы знаете также, что у каждаго изъ насъ свои потребности и свои обязанности. Мы8 не имѣемъ права посвятить себя ученію ради самаго лишь ученія; необходимо также,
// л. 5
чтобы оно дало намъ возможность зарабатывать свой хлѣбъ, и при томъ зарабатывать его честно. Какая же перспектива ожидаетъ еврейскую дѣвушку, если она поступаетъ въ педагогическіе курсы? Аттестатъ, правда, даетъ ей право быть учительницей въ какомъ нибудь заведеніи; но ей говорятъ, что она еврейка, и не можетъ поэтому получить мѣста. «Такого закона нѣтъ, это пустяки, думаетъ она, и почему нельзя? Кто запретитъ мнѣ, если законъ не запрещаетъ»? Она обращается за совѣтомъ къ одному изъ начальствующихъ лицъ курсовъ, (я говорю
// л. 5 об.
о томъ, что было и бываетъ въ дѣйствительности; я не выдумываю, даю Вамъ слово, что не выдумываю), что же, Вы думаете, онъ отвѣчаетъ ей? «Если Вы точно спрашиваете моего совѣта, и если Вы желаете по окончаніи курсовъ получить мѣсто учительницы, я посовѣтовалъ бы вамъ не поступить; что же дѣлать, вы еврейка», отвѣчаетъ онъ ей. И что бы Вы думали? Онъ говоритъ это какъ нельзя болѣе спокойно, онъ даже не краснѣетъ, онъ забываетъ въ это время, что не законъ, а одни лишь укоренѣлыя понятія, одинъ пожалуй безсознательный произволъ его запрещаетъ это. Но бѣдной дѣвушкѣ (а такихъ не мало) отъ этого не
// л. 6
легче; на вопросъ «чѣмъ она хуже другихъ, чѣмъ она провинилась», она находитъ одинъ только отвѣтъ: она жидовка.
Благо еще, если она не умѣетъ глубоко сосредоточиться на одномъ; тогда она бросаетъ курсы и поступаетъ въ академію; но что, если она зрѣло обдумала куда направить свои способности, если она сознаетъ, что не имѣетъ права направить свои силы туда, куда не слѣдуетъ? Представьте себѣ, что этакая дѣвушка поступаетъ однако въ пед. курсы<.> Что же выходитъ? По окончаніи курсовъ она, какъ и при окончаніи гимназіи, приходитъ къ тому сознанію, что они не даютъ ей
// л. 6 об.
№ 4.
столько познаній, чтобы она могла обучать всему (давать частные уроки); она можетъ добросовѣстно обучать одному, двумъ, тремъ учебнымъ предметамъ; но вѣдь не всѣмъ. Кромѣ того, гдѣ достать эти частные уроки?9 (Вы, я думаю знаете какъ легко они достаются): она женщина и къ тому же еврейка.
Скажите же, Ѳедоръ Михайловичъ, какъ ей сберечь свои силы, какъ не отступать отъ своихъ стремленій? И вѣдь это только одинъ изъ многихъ, многихъ случаевъ; Вы видите, что здѣсь идетъ дѣло не объ однихъ только матеріальныхъ средствахъ.
// л. 7
Скажу Вамъ откровенно, Ѳедоръ Михайловичъ, мнѣ хотѣлось бы знать дѣйствительно ли я ошибаюсь въ Васъ; въ такомъ случаѣ письмо мое должно вызвать въ Васъ одну только снисходительную улыбку; но я могу допустить какую угодно насмѣшку, только не Вашу и не надъ этимъ письмомъ. (Я говорю «надъ этимъ письмомъ», потому что во всякомъ случаѣ оно написано искренно и правдиво.) —
Не смѣю претендовать на отвѣтъ, но во всякомъ случаѣ напишу Вамъ адресъ. Надѣюсь, Ѳедоръ Михайловичъ,
// л. 7 об.
что Вы сохраните анонимъ.
| Глубоко уважающая Васъ |
| Т. Б. |
| Гороховая, домъ № 42, кв. 31. |
| Т. В. Б. |
P. S. Да, Сербы отказались отъ предложенія Турціи — уравнить права Турецкихъ Евреевъ. Что Вы скажете, неужели и это хорошо? А я знаю не мало Евреевъ, которые имъ глубоко сочувствовали, и сочувствовали не какъ христіанамъ, а какъ борцамъ за свободу.
// л. 8
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В правом нижнем углу лицевой стороны конверта запись рукой Ф. М. Достоевского:
| еврейка — анонимъ |
| Не надо |
На оборотной стороне конверта также запись рукой Ф. М. Достоевского: Еврейка
2 В рукописи ошибочно: что что
3 В рукописи ошибочно: недостостойно
6 Вместо: не нанесено было всему — было: нанесено было не всему
9 Вместо вопросительного знака была запятая, затем двоеточие.